С Димой корреспондент "Жизни" встретилась после его очередной съемки. Певец выглядел весьма замотанным и жил одной надеждой – добраться до кровати и забыться глубоким сном, так как уже ранним утром ему предстояло лететь в Европу.

– Дима, ты себя совсем не жалеешь. Ведь ты же не двужильный. Не пробовал хоть когда-нибудь отдыхать?

– Если бы не отдыхал (грустно), то, наверное, совсем бы загнулся. От пережитого стресса нервы сдают. А тут еще частые перелеты, недосып и неправильный режим питания. Но я прячу глубоко в сердце свою личную боль и всегда улыбаюсь публике. И пашу, как каторжный. Чтобы продвигать в жизнь свои новые идеи, мне надо прежде всего заработать деньги. Вот и приходится работать по сумасшедшему графику – зарабатывать деньги, которые вкладываются в мое будущее. Я бы хотел стать более независимым. Сейчас я едва выкраиваю свободные часы для общения с родными и близкими.

– Спустя полтора года после смерти твоего первого продюсера Юрия Айзеншписа опять встал вопрос о наследстве. Его вдова Елена Ковригина наняла адвокатов, чтобы отстоять свои права в суде на бренд «Дима Билан». Как ты прокомментируешь эту тяжбу?

– После смерти Юрия Шмильевича я остался без копейки денег, хотя четыре года работал. И тот самый «мерседес» – моя самая первая и дорогая мне покупка – недавно отняли! Полтора года назад по инициативе Елены Ковригиной по всем телеканалам и радиостанциям разослали документы, в которых говорилось, что нужно запретить мои песни и клипы. Все действия были направлены на то, чтобы перекрыть мне кислород. А то, что происходит сейчас, абсолютно противоречит тому, что было тогда. Ведь Ковригина хотела закрыть проект «Дима Билан», а теперь, видя, что он очень доходный, предъявляет на него права! Самое обидное для меня, что сейчас во всю эксплуатируется светлая память Юрия Айзеншписа. Он мне как отец – всегда пытался помочь во всем и помогал. А еще ужаснее всего, что во всю эту грязь, которую развели против меня, вовлекли его несовершеннолетнего сына Мишу. А я, когда уходил из ковригинского «Стар-про», предложил создать фонд для Миши, в который бы ежемесячно отчислял проценты с гонораров. На мое предложение я получил от Ковригиной категорический ответ «нет».

– Может быть, она расценила это как подачку?

– Я не раб, не человек, который передается по наследству!

– А если встанет вопрос ребром – возвращаться обратно к Ковригиной или закончить свою карьеру?

– Не хочу даже и думать об этом, потому что такого не будет! Верю, что закон на моей стороне.

– А как на все это реагировали твои родители?

– Я не посвящаю их во все свои дела. Я их берегу. У меня замечательные мама с папой.

– Купив родителям квартиру в Подмосковье, ты приобрел и землю под строительство дома. Как продвигается стройка?

– Пока нет возможности что-то начинать делать. Если в будущем благосостояние будет расти, построю на этих 20 сотках настоящий особняк. У меня есть большая мечта – построить дом, посадить дерево и родить сына.

– Ты сообщил своим родителям, когда узнал, что у твоей девушки Насти Матвеевой будет от тебя ребенок?

– Да ты что, я им даже не сказал тогда! Честно говоря, не знал, как это сделать. Мне было стыдно даже заводить об этом речь. Я с родителями никогда в жизни о сексе не говорил – у нас в семье это было не принято. А тут сразу такое!

– Какие сейчас между тобой и Настей отношения? Ведь вы расстались...

– Мы остались хорошими друзьями. Я ее очень сильно любил. С нетерпением ждал, когда она куда-то уезжала. Скучал без нее. Настя шикарно готовит. Однажды она устроила мне грандиозный день рождения. Наготовила столько вкусностей и пригласила всех друзей. Это был улет!

– А чем поразила Настя такого парня, как Дима Билан?

– Я «запал» на нее с первого взгляда. У нее тогда были кричаще красного цвета волосы. Но влюбился в нее, когда осознал, что она абсолютно недоступна ни для кого. Честно говоря, я не мог представить, что у меня с ней получится. А потом в какой-то момент осознал, что пропал – влюбился!

– Наверное, очень тяжело пережить потерю ребенка...

– Первое время я был в шоке. Очень переживал и даже плакал... Слава богу, что Настя осталась жива.

– Дима, а о женитьбе ты не думал?

– Мне никогда не нравилась вся эта свадебная суматоха: бестолковое воровство невесты, чопорный обмен кольцами, безумные гулянки... Свою свадьбу я представлял несколько иначе – пригласить только самых близких друзей и спокойно расписаться. Хотя все это условности. В последнее время я понял, что для серьезных отношений я еще не дорос. Если я решу обзавестись семьей, то это будут свободные отношения без штампов в паспорте.

– Не могу не спросить тебя о другой девушке, по которой ты в свое время сходил с ума. Ляля...

– Да, я очень страдал из-за нее. Я посвятил Ляле много песен, не мог забыть ее долго. Был жутко обижен, потому что, когда мы только расстались, она мне соврала, что уехала далеко. А сама полгода еще была в Москве. Я много написал ей писем, но так и не отправил их. С Лялей мы были вместе три года. Сейчас мы с ней просто друзья. Я ее очень уважаю, уважаю и ее творчество. Ляля – замечательная художница. Когда мы с ней расстались, я посвятил ей песню «Как Ромео», а она подарила мне картину, на которой нарисовала девушку с крыльями. Она сейчас висит у меня в квартире на самом видном месте.

– Так понимаю, связь с Лялей была самой эмоциональной в твоей жизни?

– Да, это была самая большая моя любовь. Когда-нибудь я напишу об этом книгу. Знаешь, сколько мне поступало предложений от разных издательств?

– Это будет модная нынче автобиография?

– Думаю, нет. Скорее всего, это будет трилогия с жизненными зарисовками, моими взглядами. Но сейчас даже думать об этом нет сил. У меня просто нет на это времени. Если я еще и книгу буду писать, то в таком ритме можно вообще не проснуться! А наша с Лялей любовь достойна самого эмоционального романа. Ради нее я совершал безумные поступки. Мы с ней запланировали отпуск в Индии, и я, дав ей слово, что обязательно туда поеду, отказался от концертов.

– А почему вы расстались?

– У нас наступил тот период отношений, когда понимаешь – можем мы быть вместе всегда или нет. После поездки в Индию мы решили расстаться. Поняли, что не можем больше быть вместе, но и по отдельности нам было трудно. У нас произошла одна мистическая история... Ой-ой-ой! Зачем я тебе все это говорю, ведь хотел же именно об этом книгу написать!!!