- В Питере свое 10-летие вы уже отпраздновали. В Москве планируется аналог питерского концерта, или что-то совсем другое?

- Конечно, нам хотелось бы показать москвичам то, что было в Питере. В родном городе проще – много знакомых, и больше возможностей. Но безусловно, мы постараемся привезти в Москву все, что возможно – пиротехнику, видеоряд, актеров. Программа будет та же самая. Единственное, чего будут лишены москвичи, – выхода на сцену всех музыкантов, которые играли за 10 лет в «Пилоте». Вряд ли мы сможем оторвать их в Москву от своих дел. Кто будет из гостей – пока непонятно, у всех свои гастроли, свои дела. Все будет феерически!

- А что будут делать актеры?

- Мы несколько раз делали театрализованные программы, в основном в акустике. И один раз даже играли музыкальный спектакль «Сансара нашего двора», который скоро выйдет на DVD. И людей, которые принимали участие в творческой жизни группы, мы тоже позвали, они делали свои очень интересные театральные номера.

Песни будем играть со всех номерных альбомов. Люди, которые слышали нас 10 лет назад, уже выросли, у них свои дети, которых они отправляют к нам на концерт. А те люди, которые слушают нас последние 2-3 года, знают в основном только песни последних лет. Хотелось бы показать широкой массе зрителя, что «Пилот» - это не только песни последних лет, что мы разные. Плейлист будет соответствовать питерскому концерту.

- Когда обычно музыканта спрашиваешь о юбилейной дате, он обычно вздыхает и говорит: «Надо же, пролетели годы незаметно!» Какие ощущения у «Пилота»?

- Я бы не сказал, что все незаметно пролетело. Скорее, прошла целая жизнь. Какие-то вещи я уже не помню – ребята напоминают. Я слушаю их истории, и удивляюсь – неужели мы столько всего пережили? Пора с седой бородой ходить. Казалось бы, десять лет – такой срок огромный, а нам все кажется, что все впереди! Мы как семья, всякое бывало – и восторги, и драки, и слезы, и радости побед. Когда с людьми переживаешь столько, то они тебе родными становятся. Нас связывает больше, чем дружба.

- Вы вместе проводите свободное время?

- Сейчас уже нет. У всех семьи, дети… Столько времени проводим на работе, что когда выходим из поезда, смотрим друг на друга – «Ой, ну иди уже!» Уже все, хочется тратить свое время на семью и детей. Все взрослые мужики. И отношения в группе менялись, и музыканты в группе менялись. Меняется мировоззрение, взгляды, вкусы. И это у каждого. Наверное, поэтому у нас все альбомы разные.

Запишем альбом, проходит полгода, и думаешь – как же мы могли этим заниматься? Давайте займемся вот этим! Это же интересно! Все как в жизни.

- Насколько быстро после создания группы ваши песни появились на радио?

- Первая песня пошла на радио в 2001 году. Надо же вспомнить, что еще два года мы играли под другим названием, так что первые шесть лет мы нигде не звучали. А ездить мы начали плотно с 2002 года. Зато мы много играли в Питере и Москве, сейчас стали пореже.

- Когда вы начинали, ваша концертная программа была намного более жесткой, чем радийные песни. А теперь на концертах звучит примерно то же, что и по радио. Почему?

- Наверное, мы добились такого статуса, что можем себе позволить «продавить» тяжелую песню на радио. К тому же «тяжеляк» крутит исключительно «Наше радио», а более спокойные песни – другие радиостанции. Материал в последнее время – жесткий.

Но все-таки мы заскучали по старым временам. Думаем, что вот отгрохочет 10-летие, выпустим пластинку каверов, выпустим большой двойной номерной альбом. Идейный такой, философский. А затем думаем вернуться к экстремально-дворовым песням.

- Еще более идейный, чем последние?!

- Да вообще! (улыбается) И вот после этой последней работы мы сможем расслабиться, отдохнуть, вернуться в 1997 год. То есть писать дворовые песни, с каких мы начинали. Я так планирую.

- В сольной пластинке звучат именно такие песни.

- Я не особенно разделяю творчество «Пилота» и свое личное. Те же самые песни. Но у «Пилота» сложилась своя стилистика, ее невозможно никому объяснить словами, но она все-таки есть. Я приношу определенное количество песен в группу, мы сидим и отбираем. Вот эту мы можем сделать в «Пилоте», а эта нам не подходит. Песню, которую группа не взяла, я делаю сам. То есть все сольные песни – они все могли бы оказаться в репертуаре группы «Пилот», если бы мы менее критично подходили к концептуальности.

- И на старом, и на новом сайте постоянно вижу объявления о наборе музыкантов. Казалось бы, известная группа - неужели так трудно найти музыканта?

- Новый сайт в полном объеме появится в конце марта. А к музыкантам у нас запросы велики. К хорошему быстро привыкаешь. К тому же мы ищем не музыкантов вообще, а только одного. Мы ищем хорошего клавишника для работы над новым номерным альбомом «Пилота», и клавишник должен обладать изрядным количеством мастерства и умения, чтобы эту работу выполнить. Например, должен быть знаком с компьютерными программами в совершенстве, знать семплерную технику, обладать фортепианной школой игры и т.д. Мы хотим в широком диапазоне использовать электронику, во всех проявлениях. Наш клавишник Максим отказался работать над новыми пластинками, и мы ищем человека. Пока его нет. Людей много, но не соответствуют уровню. А известных людей, которые могли бы эту работу выполнить, мы хоть и знаем, но у них нет времени. Альбом – это глобальная работа, 16 треков у нас отобрано для двойного альбома. Песни серьезные и сложные, а у хороших клавишников своей работы куча.

Вот и сейчас мы готовим новый альбом, приходят люди, слушают новые песни и восклицают, что это нерадийные песни. А и наплевать. Даже если ни одна из этих песен не пойдет на радио, мы все равно будем его писать таким. Иначе я не буду я! И так же я советую делать другим. Потому что только так можно создать по-настоящему интересную музыку и жить в радости.

- Однако многие иностранные музыканты, напротив, считают, что молодым надо играть как можно больше стандартов и известных песен. Чтобы научиться играть.

- Чтобы научиться – это да. У меня есть даже специальный файл, который я высылаю молодым музыкантам – с советами по пунктам. И там в одном из пунктов говорится, что не зазорно играть чужие песни, снимать по нотам. Потому что так ты набираешься опыта игры, подбираешь приемы, которыми это сыграно. Но когда ты пишешь свою музыку – ты должен ориентироваться только на свой вкус.

- При этом каждый второй говорит, что Илья Черт очень похож на Константина Кинчева…

- Это говорили мне лет пять-шесть назад, и то не каждый второй. Если бы на сцене было много разных артистов, ведущих себя по разному – такого сравнения не было бы. Но я прекрасно понимаю, когда нам говорят, что мы похожи на «Алису». И слава Богу! Потому что на фоне небольшого количества тяжелых русскоязычных групп, если не брать «Арию» или Кипелова… Нас же немного – Пилот, Король и Шут, Алиса. Все! Так с кем сравнивать? Да не с кем больше. А на КиШей мы уж явно не похожи никак. Ну и кто остаётся?

Музыка ведь у нас совершенно разная. Когда Алиса играла хард-рок, мы играли панк и инди-рок. Я слушал Einsturzende Neubauten, Bauhaus, Ministry… Когда мне люди стали говорить про схожесть поведения, я повторял им слова Рикошета и самого Кинчева: «Будь собой!» Я не стану в себе ничего менять, даже если это похоже на кого-то. Похож? Это не моя проблема! Разбирайтесь со своими проблемами сами, а я буду собой.

- Почему одно время группа и ты сам так активно играли квартирники? Это идейная позиция?

- Я и сейчас играю вовсю. Для меня самое главное в квартирниках – общение. Песня «Семь часов утра», когда я сочинил ее под гитару, была совсем другой, нежели в альбомной версии. Когда дома собирались друзья, я садился на табуретку и играл ее. Ощущения эмоциональные были совсем другие. Аранжировка, запись голоса – все это стирает впечатление или меняет его. А хочется просто взять гитару и спеть самую суть.

И те люди, которые ходят на квартирники, прекрасно это понимают. Они слышат песни на пластинке, и открывают их заново. Хотя слышали их сто раз. Донести на стадионе, на большой площадке эту самую суть сложно, хотя мы пытаемся по максимуму.

- Чем квартирник отличается от акустического концерта в маленьком клубе?

- В первую очередь, общением. Это же не просто концерт, люди сидят буквально перед тобой. И мы много разговариваем на самые разные темы. Приходя на квартирник, человек видит артиста как живого нормального человека. Не букашка на сцене, а вот он – сидит нормальный парень. Рассказываем истории, делимся впечатлениями, травим анекдоты. Я таким образом стараюсь не отрываться от людей, - чтобы просто сесть и по-человечески объяснить им какие-то важные для меня вещи, отвечать на вопросы. Даже интервью – это одно, а когда сидишь и за чаем болтаешь – совсем другое. Все равно другое. И на квартирниках мы ищем такие вещи. Говорим то, что никогда не сказали бы на концерте или в интервью.

На квартирнике главное – чтобы люди расслабились и чувствовали себя, как дома. Только тогда можно достучаться до его сердца, до его души. Не сделать этого на концерте никак в такой степени.

- А наоборот – нравится ли играть на больших площадках, на стадионах?

- Конечно! Я всегда смотрел на концерты группы Pink Floyd, и им завидовал по хорошему. На больших площадках ты можешь делать шоу. Можешь правильно шокировать человека, - и таким образом достучаться до него. Мне рассказывали люди, которые были на концерте Massive Attack с концептуальным шоу, что они вышли после концерта полностью преображенными, с изменившимся напрочь мировоззрением.

Я пытаюсь делать то же самое. Чтобы человек, попавший на два часа концерта под воздействие мощного звука, видеоряда, света – чтобы это добило его, и изменило что-то в его сердце.

Даже так. Для меня главным достижением была бы ситуация, когда после прослушивания моих песен человек достиг бы такого преображения, что в момент смерти уходил бы из жизни с улыбкой, а не с сожалением. Вот это самое главное. Тогда я буду понимать, что человек не зря прожил свою жизнь, что он уходит отсюда счастливым. А этого можно достичь, только ежедневно работая над собой.

- Это суровое какое-то счастье.

- Наоборот, очень легкое, воздушное. Только пребывая в таком состоянии, человек может совершать очень важные поступки в жизни, оставлять после себя след на этой планете. След качественный, хороший. Даже если его не будут помнить, он оставит хороший след. Он изменяет мир к лучшему.

И только зная, что каждый твой день может стать последним, можно так жить. Это изменяет каждое слово, каждую мысль, каждое решение. Я проверил это на своей шкуре. И поэтому советую это другим.

Конечно, нужна сила воли. Ты встаешь утром и говоришь себе – сегодня последний день, который я проживу. Я не увижу завтрашнего утра, я это знаю и убежден. Я должен прожить этот последний день. И все меняется! Меняется вкус воды, меняется вкус чая, который ты пьешь. Меняется улица, на которую ты выходишь. И люди, которых ты встречаешь – совершенно другие. То, что ты бы сказал вчера в обыденной жизни – сегодня ты не скажешь, а говоришь совершенно другое. Потому что понимаешь, что завтра у тебя уже нет. Я вижу этого человека в последний раз, и должен сказать ему самое правильное и главное. Или принять важное решение. Встречаешь своего «врага» и думаешь, зачем на него когда-то обижался? Завтра я умру, какой смысл на него дуться и обижаться? И жизнь человека меняется кардинально. Человек начинает двигаться к своему счастью. Обретать силу, изменять себя и мир вокруг. Начинает испытывать настоящие чувства.

- Поскольку на концертах «Пилота» процентов 80 – это подростки, не воспринимают ли они такую проповедь как способ выплеснуть свою подростковую агрессию? Не получается ли служение злу?

- Да, подростков большинство. Но все получается наоборот. Подростки – более искренние и восприимчивые. Трудно найти взрослого человека, который на вопрос, о чем он мечтает, ответил бы, что хочет изменить мир к лучшему. Но каждый второй подросток по-настоящему верит в то, что он пришел на эту землю изменить мир. Они верят в это свято, и потому действительно способны изменить себя и мир.

Есть же такая пословица: «Старую лошадь новым фокусам не научишь». Изменить сознание взрослого человека намного сложнее. У него есть свой опыт, сарказм, скепсис. Чувство собственной важности и солидности. Как же какой-то молодой парень будет учить меня жизни, если я прожил уже 50 лет! Для него не важно, что он жил 50 лет в глупости. Груз его лет поддерживает его достоинство, и он не хочет, чтобы земля ушла из-под ног. Он боится признаться себе, что 50 лет жил слепым, прожил зря и ничего не сделал толком. Боится. Немногие способны себе в этом признаться. А в этом признании и заключается первый шаг, только самый первый шаг.

Я никого не зову за собой. И не нужны мне никакие последователи. Боже упаси! Я стараюсь сделать каждого слушателя самостоятельной думающей личностью, а не следовать за каким-то знаменем. Я бьюсь за свободу каждого человека выбирать себе одежду, а не за новый цвет старого пальто.

- Тем не менее, группа поклонников «Пилота» - весьма сплоченная группа адептов, объединенная желтыми шарфиками и футболками, прочей атрибутикой. Получается, что их поведение противоречит тому, к чему призывает Илья Черт?

- Идти вместе веселей и легче. Но всё равно, в какой-то момент каждый из них останется наедине со своим выбором, со своей точкой зрения. Каждый воин – самостоятельная и самодостаточная единица. Но когда битва тяжела, а враг слишком коварен и силён – воины объединяются на время, чтобы дать ему отпор, а после победы вновь каждый идет своим путем.

- Выражение «Хана, человечки» зажило своей жизнью. Это апокалиптический прогноз или констатация факта?

- Это окончание стихотворения. Скорее напоминание. То, что люди называют Апокалипсисом – это нормальное природное явление. Все, что создано, должно быть уничтожено. Все исчезает, ничего не вечно. Вселенная – такая же форма. Любой человек может дожить до 120 лет, а может умереть в 30. Разрушение можно приблизить, а можно отдалить до естественных пределов. Разница в том, что в 30 многие умирают с печалью, а в 120 многие умирают с улыбкой, потому что реализовываются. Конец света может быть ужасен, потому что люди не готовы к нему. Но конец света может произойти тогда, когда люди будут доверять Богу и любить Его. Они будут понимать, что все к лучшему, и не станут бояться конца света, увидев и в этом Его мудрость и Любовь.

«Хана, человечки» - это предупреждение о преждевременном конце, который не стоит приближать. Многие же люди ждут его! А мысли материальны. Чем меньше мы о нем будем думать, тем меньше вероятности, что он случится на самом деле так скоро.

- Почему в репертуаре «Пилота» так мало песен о любви?

- Не мало. Они просто не о той любви, которую предполагают обычно люди. У меня большинство песен, а в последнее время чуть ли не все – говорят о любви человека к Богу. А это, я считаю, высшее проявление любви. Это песни о самой природе любви, а не о частных ее проявлениях.

- А что с частными проявлениями? Слишком мелкий повод?

- Нет, я считаю, что есть люди, которые умеют про это петь. И они должны этим заниматься. У меня не получится об этом говорить, потому что для меня это слишком сложно. Для себя – мне кажется, что лучше любить человека, чем петь. Я даже в отношениях с женой редко говорю ей о любви к ней. Потому что мне проще показать делами, действиями, нежели сказать ей это словами. Просто я такой.

- Разве это не противоречит теории последнего дня?

- Вообще не связано. Сколько бы человек не говорил о любви, лучше судить по поступкам. Я так думаю. «Суди о человеке по делам его!» - это фраза с известным копирайтом. Может быть, ему нравится думать, что он тебя любит. А по поступкам понятно, что он тебя на самом деле не любит. Либо он лжет тебе, либо себе. Так бывает. А по действиям и решениям сразу понятно.

- В идеале слова и поступки должны же быть единым целым! А то придет последний день, и…

- Если ты любишь человека, я считаю – он и так это хорошо понимает. Об этом необязательно говорить. Может, и нужно кому-то. Для меня проще показать поступками.

- Но женщины любят ушами.

- Да, так говорят. Возможно. Но мне кажется, это недостаточно точный и доверительный способ. Важнее показать своими делами. Это моя личная точка зрения.

- Продолжится ли ваше сотрудничество с Хелависой?

- По крайней мере, мы взаимно хотели бы сотрудничества. Но проблема в том, что я пока не вижу адекватного материала для совместного творчества. Нет песен для дуэта. Хотели как-то сделать песню с Линдой… Но я не хочу тащить их в тот материал, который не совсем для них. Даже если из вежливости они согласятся.

А вот обратный пример. Я буквально по пятам ходил и просил Тима из группы «Небо здесь» спеть мою песню. Потому что понимал, что он может, что он передаст правильную энергию слов. Что он будет от души петь. Скоро запишем еще одну совместную песню их авторства из альбома «На моей волне», называется «Моя столица. Город-убийца». По крайней мере, предложение поступило. И по съемке клипа на эту песню есть задумки.

- Происходит ли у тебя переоценка песен со временем?

- Да. «Пешком по шпалам» мне очень нравилась в свое время, а сейчас она мне кажется просто никакой. Я изменился, отношение к жизни изменилось. Была еще песня «Девочка Весна», которая нравится громадному количеству моих поклонников. Но для меня она потеряла значение, я ее не чувствую больше. То есть я помню, что я хотел сказать, когда сочинял ее и пел. Но сейчас бы я сказал это по-другому. Есть и другие песни.

А есть песни, которым я не придавал значения в свое время. Но теперь понимаю, какие это хорошие песни. Обрели актуальность со временем. Я понимаю, что эти песни говорят о большем, чем вкладывалось в них при сочинении. А я даже не думал об этом в то время. И вот песня заново рождается. Значит, я изменился.

Гуру КЕН, NEWSmusic.ru